 К
«даче Путина», как ее называют в народе, протянута отдельная ЛЭП,
потому найти строение можно по опорам. Они идут вдоль шоссе, по горам и
приводят в крохотный хутор Прасковеевка на берегу Черного моря. Раньше в
хутор вела грунтовка, а теперь — асфальтированная дорога с европейской
бетонной обочиной. Въезд на дачу — через железный мост, перекрытый
бетонным блоком, шлагбаумом и запрещающими знаками. За мостом — военный
грузовик, за ним — ряд вагончиков непонятного назначения.
Евгений Титов | | Эти три особняка народ обозначил
аббревиатурой ГКШ — от фамилий Грефа, Кудрина и Шойгу |
Черноморское
побережье превращается из национального достояния в достояние крупных
чиновников, олигархов и церковных иерархов.
На Черном море
открылся курортный сезон. Власти вновь призывают россиян проявить
патриотизм и выбрать отечественные пляжи вместо Египта и Турции. На
самом же деле черноморской земли для отдыха среднего россиянина остается
все меньше. Участок на побережье становится атрибутом шикарного стиля,
как мигалка на автомобиле. Близостью к морю определяется социальный
статус: чем ближе усадьба к воде, тем этот статус выше. Естественно,
драгоценные участки записываются на родню или подставных лиц. И
черноморский берег превратился в конгломерат тихих местечек, фамилии
хозяев которых афишировать не принято. Геленджик — как раз одно из таких
мест.
Как у премьера за пазухойК
«даче Путина», как ее называют в народе, протянута отдельная ЛЭП,
потому найти строение можно по опорам. Они идут вдоль шоссе, по горам и
приводят в крохотный хутор Прасковеевка на берегу Черного моря. Раньше в
хутор вела грунтовка, а теперь — асфальтированная дорога с европейской
бетонной обочиной. Въезд на дачу — через железный мост, перекрытый
бетонным блоком, шлагбаумом и запрещающими знаками. За мостом — военный
грузовик, за ним — ряд вагончиков непонятного назначения. Проезжаем мимо
моста, на пляж, но как будто в зону: на пути кустарники в колючей
проволоке. В такой же «колючке» глухой кирпичный забор, над которым —
решетки с камерами наблюдения и датчиками. За забором — три особняка, в
связи с которыми местные упоминают бывшего директора ФСБ, секретаря
российского Совбеза Николая Патрушева. Официально же это называется
спорткомплексом. Говорят, метрах в 100 от крайнего к морю дома, в горе,
есть вход в тоннель, ведущий на дачу. Но за деревьями ничего не видно.
Если
выйти на пляж и взглянуть направо, увидишь знаменитую скалу Парус.
Слева проход по берегу запрещен — за строительным забором лежат бетонные
блоки, над водой небольшой причал с установкой для забивания свай.
Проплыть тоже нельзя: кругом таблички «Технически охраняемая зона!
Купание запрещено!», в воде на железном тросе выстроились в ряд буйки.
Здесь возводят сплошное ограждение береговой полосы, которое совсем
скоро будет выдаваться в море на 40 метров. Заказчик строительства —
ФСБ, что и значится на табличке, прикрепленной к забору. 
Пытаюсь
арендовать у местных лодку, но они отмахиваются: «С ума сошел?!»
Приходится добираться «к Путину» вплавь. Огибаю буйки и гребу вдоль
берега. На вершине горы вышка с видеокамерой и крутящимся локатором. На
горизонте катер, явно не рыболовецкий. Мне нужно на мыс Идокопас, где
строится дача. Удалившись от ограждения ФСБ метров на 200, подплываю к
берегу и долго ползу в воде, цепляясь руками за водоросли и стараясь
держать голову как можно ниже. Когда ограждение скрывается из виду,
выхожу на берег. Горы тут высоченные и почти отвесные. Тем не менее
вверху все та же «колючка». Кругом все будто вымерло. Через пару
километров путь преграждает небольшая скала, затем еще одна. И только
потом появляется высокая прибрежная площадка, сооруженная из огромных
валунов. На площадке пара грузовых контейнеров и грейдер. В горе — выход
из тоннеля. Туда проведена резиновая труба, подвешенная на тросе.
Низкий гул идет, видимо, от нее. Тоннель широкий, легковушка проедет
свободно. Снова плыву, но вода на этот раз ледяная — для строительства
выбирали глубокое место, чтобы мог подойти катер. Четыре года назад,
когда начинали строить, объект официально назывался «Детским
спортивно-оздоровительным лагерем круглогодичного действия». Это —
филиал оздоровительного комплекса «Дагомыс» управления делами президента
РФ.
Пытаюсь спрятаться за валунами, но один из строителей меня
уже заметил. Взбираюсь на площадку и говорю честно, что я журналист. Он
предупреждает: «На пляж не плавай, а то эфэсошники (Федеральная служба
охраны, ФСО. — Е.Т.) задержат». Дачу с воды не увидеть — хоть на 100
метров отплывай, хоть на 200. Зато на гору ведет лестница за высокими
зелеными воротами с калиткой в колючей проволоке.
Приплываю на
«путинский» пляж, растягиваюсь на мелкой гальке и машу рукой парням в
спортивных трусах. Это — строители. Рассказывают, что раньше со стройки
запрещалось выходить. Однажды несколько человек выскочили в поселок за
продуктами, но охрана их поймала и сдала милиционерам, после чего
строителям дали по трое суток ареста — вроде как за мелкое хулиганство.
По странному стечению обстоятельств, после того как Путин из президента
превратился в премьера, обстановка стала демократичнее — можно выйти и
зайти, предъявив на проходной паспорт.
Сама дача состоит из
четырех этажей, два из них подземные. Строится без единого кирпича — все
из монолитного бетона. «Там бетона столько, что можно заново Геленджик
построить. Откуда такие деньги?» — удивляется один из строителей. Из
этого же бетона строят монолитную стену длиной шесть с половиной
километров для укрепления горных склонов. А если прокладывают дорогу, то
«горы срубают на фиг». Вообще-то Путин здесь появлялся. «Один раз шел и
с нами поздоровался», — говорит паренек восточного вида.
На
обратном пути в Прасковеевку любуюсь заходящим солнцем. Хочется верить,
что жизнь меняется к лучшему, если простой смертный все-таки может
позагорать на «путинском» пляже, пусть и установив личный рекорд по
плаванию.
Патриаршие труды | | Летняя резиденция патриарха возводится в
районе села Дивноморское |
Летняя
резиденция патриарха — своеобразный символ единения РПЦ с государством:
заказчик строительства — Московская патриархия, а исполнитель —
предприятие по поставкам продукции управления делами президента РФ.
Стройка идет на морском берегу между поселком Джанхот и селом
Дивноморское. На лесной дороге табличка заставляет задуматься о высших
силах: «Проход запрещен! Вооруженная охрана!» Вхожу на стройплощадку.
Кроме среднеазиатских гастарбайтеров объект возводят молдаване, а
подрядчик — сербская фирма «Путеви».
Бетонный каркас трехэтажного
здания уже готов. Завидев нас, гастарбайтеры прячутся на первом этаже.
Настигаю и спрашиваю: «Что строите?» Они уверены, что строят монастырь.
Еще
в октябре 2003 года покойный патриарх Алексий попросил у тогдашнего
главы Геленджика Озерова землю для своей резиденции. Местные власти
подготовили землеустроительное дело, и в 2004 году кубанский
вице-губернатор Ремезков подписал распоряжение о согласовании участка
размером 1,8 гектара. Представители местной общественности
проинформировали президента Путина и генпрокурора Устинова: участок
предоставлен в лесах первой, самой охраняемой группы. Эти территории
Земельный кодекс позволяет изымать лишь для выполнения международных
обязательств РФ или размещения объектов государственного значения.
Правозащитники также указывали, что перевести земли лесного фонда в
другую категорию может только российское правительство и только после
государственной экологической экспертизы, и ничего этого, по их
информации, сделано не было. В другом обращении говорилось, что РПЦ не
является государственной структурой и поэтому согласно закона должна
выкупать эти земли на торгах, а не получать бесплатно. Однако
прокуратура отвечала одно и то же: нарушений нет. Вот и при Кирилле
стройка идет полным ходом.
На площадке появляется прораб, серб
Георгий Попович. На ломаном русском рассказывает, что у моря обрыв
высотой метров 40. Строители предлагали сделать лифт, но церковные
деятели пожелали спускаться к воде по дорожке, которую теперь надо
прорубать в скалах. Понять их можно, здесь действительно райский воздух —
одно из немногих мест в мире, где растут пицундские сосны, занесенные в
Красную книгу России. Правда, вдоль дороги, ведущей к резиденции,
деревья местами повалены и выжжены. Зато есть памятный камень в честь
строительства, освященный покойным патриархом Алексием.
— За одну
уничтоженную сосну строители должны платить компенсацию до 400 тысяч
рублей, — рассказывает мой попутчик Дмитрий Шевченко из общественной
организации «Экологическая вахта по Северному Кавказу». — Поэтому обычно
пеньки и вырубленные деревья сразу увозят. Выжигание — тоже способ не
платить компенсацию и экономить на строительстве.
Еду в
Геленджик, на общественные слушания о воздействии церковной резиденции
на окружающую среду. Организовать их геленджикская администрация обязана
по закону. В полупустом зале инженер фирмы «Путеви» Эрич Даян говорит с
трибуны, что экологических нарушений нет. С места поднимается Дмитрий
Шевченко:
— Мы присутствуем при фарсе. Все уже возведено, так что
же мы обсуждаем? И как трехэтажное здание могло появиться без
экологической экспертизы?
Представителей Московской патриархии и
президентского управления на слушаниях нет, за всех отдувается замглавы
города Вячеслав Марков (сидит в президиуме). На какие деньги идет
строительство и сколько оно стоит — эти вопросы Марков задавать не
разрешает, объясняя, что сегодня речь только об экологии. Есть в зале и
местный протоиерей Владимир Сазонов, но официально он не от патриархии, а
сам по себе. Интересное вышло мероприятие: сначала природе навредили, а
теперь спросили общественность, можно ли было вредить?
По местам финансовой славы | Пристанище Алексея Кочетова,
совладельца пивоваренной компании «Очаково» |
Геленджик
протянулся вдоль горы, на которой название города выложено большими
белыми буквами, как в Голливуде. Кроме Путина и Кирилла здесь на слуху
фамилии бывшего министра обороны Грачева, Грефа, Грызлова, Жириновского,
Кудрина, Черномырдина и Шойгу. В состав Геленджика входят еще и семь
курортных поселков, где можно проводить экскурсии — например, «по
грефовским местам». Ведь в селе Дивноморском отметилась теща Германа
Грефа, Татьяна Васильевна Головина. Раньше она работала кастеляншей в
местном пансионате «Солнечный». В 2004 году старшая дочь Яна вышла за
Грефа замуж, и Татьяна Васильевна сразу стала гендиректором
дивноморского санатория «Голубая даль».
Дела у тещи Грефа не
всегда шли гладко. В сентябре 2007-го, когда зять покинул правительство и
еще не стал президентом Сбербанка, Татьяну Головину «ушли» из санатория
люди губернатора Саратовской области Павла Ипатова, имеющие отношение к
Балаковской АЭС. Сейчас в совете директоров санатория появилась дочь
саратовского губернатора, Анна Ипатова. Зато Татьяна Головина стала
директором геленджикского санатория «Русь». Этим объектом владеет
дочерняя структура государственной «Транснефти».
Впритык к
санаторию «Голубая даль» расположено пристанище Алексея Кочетова,
президента и совладельца пивоваренной компании «Очаково». Это
пятиэтажный замок с башенкой, черепичной крышей под старину и бассейном
во дворе. Природный ручей на территории пристанища переделали в водопад,
пальм и прочих экзотических растений купили на 30 с лишним миллионов
рублей. Дом записан не на самого Кочетова, а на его 73-летнего отца. Во
дворе дежурит машина с охранником, который встает на пути, как только я
хочу войти в открытые ворота. Дача патриарха отсюда в двух шагах.
В
Геленджике стали достопримечательностью три строящихся особняка,
обозначаемые в народе аббревиатурой ГКШ, — от фамилий Грефа, Кудрина и
Шойгу. Строители называют дома «генеральскими». Впрочем, народная молва
может ошибаться, ведь дома могут быть записаны на кого угодно. Район тут
отличный — фактически набережная. Рядом великолепная роща крымских
сосен, и если влезть на одну из них, то дома ГКШ — как на ладони.
Завершим
экскурсию у бывшего дома Михаила Ходорковского, который в двух шагах от
городской прокуратуры. Центральной частью, выдающейся вперед и
снабженной окнами-иллюминаторами, дом похож на теплоход. Но сейчас здесь
можно снимать фильм ужасов: окна наглухо закрыты, сад зарос, сквозь
ступени пробивается папоротник. Как долго домом владел Ходорковский,
неизвестно. Впоследствии строение принадлежало некоему г-ну Багину,
имевшему отношение к «Газпрому». Потом дом был передан в счет
непогашенного кредита московскому «Русь Банку», а тот передал его
санаторию «Приморье». Этим санаторием владеет папа Сергея Озерова —
бывшего главы Геленджика, ныне депутата Госдумы от «Единой России».
Курортная тюрьмаСобственность
чиновников активно изучал председатель Геленджикского правозащитного
центра Владимир Иванов. Несколько месяцев назад неизвестные сожгли
вагончик, где он жил и хранил документы. А сейчас Иванова посадили в
СИЗО. Он обвиняется по уголовным статьям 318 и 319 — «Применение насилия
в отношении представителя власти» и «Оскорбление представителя власти».
Иванов издавал независимую газету, для которой хотел сфотографировать
председателя Геленджикского городского суда Владимира Краснопеева.
Следствие утверждает, что Иванов приподнял судью в воздух и оскорбил
нецензурной бранью.
В офисе Геленджикского правозащитного центра
мне удалось покопаться в документах. Я нашел, например, запрос на имя
директора ФСБ: Владимир Иванов интересуется, на каком основании
территорию воинской части 2156 в «путинском» хуторе Прасковеевка отдали
под застройку? Речь о тех самых домах, именуемых спорткомплексом. Ответа
в документах нет. Зато есть мартовское обращение местных политиков и
бизнесменов к Путину: «На протяжении многих лет земельные участки
федерального значения незаконно застраиваются по коррупционным схемам.
<…> Требуем направить в г. Геленджик правительственную комиссию».
Далее — судебный иск Владимира Иванова к премьеру Владимиру Путину за
отсутствие ответа на обращение. Дата иска — 27. 04. 09. Иванов был
задержан два дня спустя.
Есть и документы, касающиеся главы
Геленджика Виктора Хрестина. Никто не скажет, что мэр стяжает курортную
собственность, потому что она принадлежит ОАО «Геленджик-Отель», которым
руководит его брат Анатолий Хрестин. В случае чего объекты записывают
на частное лицо — Анну Хрестину, супругу Анатолия и невестку мэра.
Официальный годовой доход «Геленджик-Отеля» около 130 миллионов рублей.
Основной держатель акций — все тот же брат мэра, но местные жители
почему-то утверждают, что в позапрошлом году на собрании акционеров был
замечен председатель Госдумы Борис Грызлов. Не знаю, не знаю…
В
советские времена эта курортная империя называлась «Производственным
объединением гостиничного хозяйства горисполкома», имела в распоряжении с
десяток гостиниц, 9 финских бань, автобазу, парикмахерские, прачечные и
водозаборы. Сегодня хрестинской фирме принадлежат пансионаты, гостиницы
и объекты ЖКХ по всему геленджикскому побережью.
Из
правозащитного офиса еду в поселок Кабардинка, жители которого в
конфликте с ОАО «Геленджик-Отель». Для обслуживания гостиницы «Волна»,
принадлежащей ОАО, глава поселка предоставил гектар муниципальной земли.
А потом Геленджикский городской суд обязал невестку мэра купить этот
участок — оказывается, такое бывает. Купленную Хрестиной землю тут же
разделили и частично продали. На участке есть канализация, которой
пользовались три соседних дома. В минувшем феврале работники ОАО забили
ее деревянным брусом. Стою во дворе и вижу, как из-под крышки
канализационного люка нечистоты растекаются по двору. Жильцы обращались в
Геленджикский городской суд, но иск трижды возвращали без рассмотрения.
В
поселке Бетта на Анну Хрестину записана целая набережная, включая два
кафе, гостиницу, бильярдную, развлекательный центр. При проверке
прибрежных зон Росимущество нашло многочисленные нарушения земельного
законодательства, а главный архитектор Краснодарского края — нарушения
при строительстве развлекательного центра. Но ничего не поделаешь —
собственность узаконена все тем же Геленджикским судом. Фирме
«Геленджик-Отель» в Бетте принадлежит пансионат «Южный», местный
водозабор, бывшая территория городских бань и кемпинг, который раньше
был на землях Министерства обороны. Рядом находится санаторий МО с
вертолетной площадкой и закрытым пляжем. Сюда чиновники прилетают
отдыхать…
Сотка пустого участка в Геленджике стоит от 130 тысяч
долларов. Один социальный класс постепенно вытесняется с побережья
другим, состоятельным и могущественным. В Сочи этот процесс идет шумно,
потому что олимпийские переселенцы сопротивляются. Да и вообще Сочи на
виду у всего мира. В Геленджике не будет Олимпиады. Городок в уютной
бухте — то ли черноморская Рублевка, то ли русский Беверли Хиллз, но без
журналистов и скандалов. Как раз то, что нужно большому капиталу и
большому чиновничеству, чтобы тихо осесть и раствориться в недвижимости.
|
Главная 
